В 2008 году, когда мы начинали сотрудничать с фондом "Русский мир" над проектом Большого русско-ивритского словаря, с визитом в Израиль приехал региональный директор Фонда по странам Азии и Африке профессор Георгий Давыдович Толорая. В планы его короткого визита входила также и встреча с нами (с Барухом и со мной) по нашему проекту. Так случилось, что из-за напряженного графика Георгия Давыдовича, встретиться мы смогли только в один из вечеров. Мы устроились в однои из уютных ресторанчиков Тель Авива, недалеко от набережной и начали знакомиться. В первые же минуты разговора Георгий Давыдович и Барух нашли общих знакомых в научных лингвистических кругах России. У кого-то учился Георгий Давыдович, с некоторыми когда-то учился Барух и воспоминания и поиски общих знакомых заняли добрый час. Потом мы поговорили о нашем проекте, потом на свободные темы... "А в чем Вы специализируетесь?" - спросил Барух "Я экономист и востоковед, а углубленно занимался Кореей" - ответил Толорая. И... да. Ну да, а как могло бы быть иначе? С этой минуты разговор продолжился на корейском. Забыв приличия, я сидел с открытым ртом и пытался понять - это вообще наяву происходит? Как, откуда корейский? Наконец, оба наговорились на корейском и перешли на русский. "Но в Южной Корее все же говорят иначе" сказал Георгий Давыдович. "Да, я знаю, но когда я учил корейский, не было возможности найти газету на из Южной Кореи" Как оказалось, вопрос откуда у Барух познания в корейском интересовал не только меня, но и нашего собеседника. И вот что выяснилось. Когда Баруху было 15 лет, ему попалась на глаза газета на незнакомом - совершенно незнакомом - языке. Барух поинтересовался на каком она языке и купил ее. Потом вторую. Потом купил самоучитель корейского. С тех пор прошло почти 55 лет. Барух за этот период не имел ни разговорной ни какой другой практики в корейском.
С тех пор меня всегда интересовал вопрос: сколько же языков знал Барух? Он всегда в разговорах со мной уходил от точного ответа. Думаю, просто он опасался, что не сможет вспомнить все.
|