 |
|
|
Семён Подольский и Гроссманы.
Семён Подольский и Гроссманы.
История жизни Доры Борисовны Кустанович в дальнейшем переплелась с историей моей семьи – Подольских, Гроссманов и Камень. Начало этой семьи – в еврейском местечке, названном Ново-Воронцовка.
Муж Доры, Семён Моисеевич Подольский, был двоюродный брат моей мамы Сони Гроссман: матери их были родные сёстры. Семён, как и моя мама, родился в Ново-Воронцовке на Украине. Теперь на этом месте разлилось «Каховское море» и затопило всю округу.
В Воронцовке – так местечко называли в обиходе, сокращая официальное название, – жили евреи вперемешку с украинцами, и говорили соответственно на идише и на украинском, часто перемежая эти звучные языки. И песни любили петь еврейские и украинские.
Жил там когда-то огромный семейный клан Гроссманов, патриарх которого Арон Гроссман, мой прадед, занимался закупкой зерна на Херсонщине и переправкой хлеба в Одессу на экспорт. Пятеро сыновей Арона занимались хлебом: Нахман, Лейб и Нутель помогали отцу в торговле зерном, Хацкель владел мельницей и молол зерно, а Давид, мой дед, держал пекарню, выпекавшую хлеб для всей округи. В этой пекарне работали все 10 сыновей Давида и все зятья.
С революцией начался разгул мужицких банд на Украине. Погромы катились по стране – белые, красные, зелёные, петлюровцы, деникинцы, махновцы – все приложили руки к кровавым бойням. Евреи Воронцовки от бандитов отбивались, мужчины были вооружены.
Беда пришла в 1920-м. В один из дней налетели на Воронцовку несколько махновцев, но получили отпор. На следующий день прискакала большая банда, устроила засаду. Когда все мужчины, человек двадцать или больше, возвращались из другого села, всех поймали, связали, сбросили в старый колодец, облили бензином и сожгли заживо.
Это случилось не в 41-м, а в 1920-м. И сделали это не пришлые немцы, а свои соседи, украинцы.
Так погиб отец Семёна Моисей Подольский, и мой дед, и два его брата, и трое его сыновей, братьев моей мамы, и зять его Абрам Цыбулевский, и другие евреи – более двадцати человек сожжены в том колодце. Бандиты, убив мужчин, ограбили в местечке всё, что могли, подожгли мельницу, пекарню, и умчались разбойничать дальше.
Я пытаюсь представить себе этот ужас, опустившийся на осиротевшее селение, и не могу. Два десятка семей остались без кормильцев. Вчера они были частью великолепного клана хлебников, кормивших всю округу, – и в одночасье буквально стали нищими сиротами.
Во главе семьи встала жена Давида, моя бабушка Лея.
У дочери её, Ривы, было шестеро детей. Когда ее мужа, Абрама Цыбулевского, убили, младшему был год, а старшему, Мише, 10 лет. Это он, Миша Цыбулевский, запомнил и внукам своим потом рассказывал, как приходила бабушка Лея, держа его, Мишу, за руку, к тому страшному колодцу, набирала в ладонь пепел с земли и тихонько говорила на идиш: «Вот они, все мои любимые»...
А Маня Подольская, старшая сестра Семёна, через полгода после свадьбы оставшись вдовой, вскоре родила сына. Соломоном назвала. Не хотела, чтобы сын носил имя убитого отца. Даже фамилию отца сменила. Как тогда устроили эту замену, теперь не узнать. Знаем только мы в семье, что ребёнка усыновил 14-летний брат Мани, Семён Моисеевич Подольский, и записан был мальчик как Соломон Семёнович Подольский, Сеня. Став взрослым, Сеня Подольский остался дружен со своим приёмным отцом Семёном и с женой его Дорой Борисовной.
Наверное, Риве Цыбулевской было тяжелее всех: осталась вдовой с шестью детьми, как их кормить? Всё, что удавалось добыть, заработать, отдавали младшим детям. Взрослые жили впроголодь. У Ривы открылся туберкулёз. Лечить эту болезнь тогда не умели, знали, что нужно кормить, а кормить было нечем. Бабушка Лея забрала сирот к себе.
Перепечатка, переиздание или публикация материалов этого раздела в любом виде без разрешения администрации сайта запрещены.
|
|
